Цитадель - Страница 30

К вечеру он вернулся домой измученный, сердито решив во что бы то ни стало добиться вытрезвления Денни. На этот раз он застал его верхом на стуле, в пижаме, все еще пьяного. Денни разглагольствовал, обращаясь к Тому и миссис Сиджер. Когда вошел Эндрью, Денни круто оборвал речь и уставился на него с хмурой насмешкой. Потом сказал хрипло:

- А, милосердный самаритянин! Я полагаю, что вы опять сделали вместо меня визиты. Весьма благородно с вашей стороны. Но с какой стати вы это делаете? Почему этот проклятый Николс улизнул, а мы должны работать за него?

- Не знаю. - Терпение Эндрью начинало уже истощаться. - Знаю только одно, что лучше было бы, если бы вы делали свою долю работы.

- Я хирург. Я не какой-нибудь проклятый лекарь, лечащий от всех болезней. "Практикующий врач". Ух! Что это значит? Задумывались вы когда-нибудь над этим вопросом? Нет? Ну, так я вам сейчас объясню. Это самый последний, самый стереотипный анахронизм, самая скверная и глупая система, когда-либо созданная человеком. Милые старые "врачи за все"! И милая старая британская публика! Ха-ха! - Он насмешливо захохотал. - Это она их создала. Она их любит. Она трясется над ними. - Денни раскачивался на стуле, его воспаленные глаза снова приняли злобное и мрачное выражение, он пьяно поучал слушателей:

- Что же может сделать бедняга при таких условиях? Ваш драгоценный "практикующий врач", этот шарлатан и мастер на все руки? Он, может быть, окончил курс двадцать лет тому назад. Откуда же ему знать терапию, и акушерство, и бактериологию, и все современные достижения науки, и хирургию? Да! Да! Не будем забывать о хирургии. Такой врач время от времени пробует свои силы, делая какую-нибудь пустяковую операцию в сельской больнице. Ха-ха! Ну, скажем, мастоидит. Оперирует ровно два с половиной часа. Если найдет гной - он спаситель человечества. Если нет - пациента хоронят. - Денни повысил голос. Он был зол дикой, пьяной злостью. - К черту все, Мэнсон! И это тянется уже сотни лет. Неужели они никогда не захотят изменить систему? Впрочем, что толку? Что толку, я вас спрашиваю? Дайте мне еще виски. Все мы сумасшедшие. А я, кажется, к тому же еще и пьян.

Несколько минут царило молчание, потом Эндрью, подавляя раздражение, сказал:

- Не лучше ли вам теперь опять лечь? Пойдемте, мы вам поможем.

- Оставьте меня в покое, - угрюмо отрезал Денни. - Нечего запрятывать меня в постель. Я этот способ слишком хорошо знаю - в свое время много раз его применял. - Он резким движением встал, пошатнулся и, ухватив миссис Сиджер за плечо, толкнул ее в кресло, затем, качаясь, грубо имитируя слащавую любезность, обратился к испуганной женщине:

- Как сегодня ваше здоровье, дорогая лэди? Немно-ого лучше, надеюсь? Пульс уже не так слаб. Хорошо ли спали? Гм... В таком случае придется прописать вам что-нибудь для успокоения нервов.

В этой нелепой сцене было нечто пугающее: худая фигура в пижаме и небритая физиономия Филиппа, который, передразнивая светского доктора, склонялся с раболепным почтением перед съежившейся от страха женой шахтера. Том захлебнулся нервным смехом. Денни тотчас набросился на него и влепил ему пощечину.

- Вот тебе! Можешь смеяться! Смейся, пока не лопнет твоя дурацкая башка! А я на этом потерял пять лет жизни! О Господи, как подумаю об этом, хочется умереть!

Он обвел всех сверкающими глазами, схватил одну из ваз, стоявших на каминной полке, и с размаху швырнул ее на пол. Через секунду в руках у него очутилась вторая ваза, которую он разбил вдребезги о стену. Он рванулся вперед, в глазах его пылала бешеная жажда разрушения.

- Ради Бога, удержите его, - заплакала миссис Сиджер, - удержите его!

Эндрью и Том бросились на Филиппа, который стал с ними бороться с диким упрямством пьяного. Но затем внезапно ослабел и впал в плаксивую чувствительность.

- Мэнсон, - хныкал он, цепляясь за плечо Эндрью, - вы славный малый. Я люблю вас больше, чем брата. Я и вы, если будем держаться вместе, можем спасти всю проклятую медицинскую профессию.

Он стоял, как потерянный, с блуждающим взглядом. Потом голова его повисла на грудь, все тело обмякло. Он позволил Эндрью свести его в соседнюю комнату и уложить в постель. Когда голова его очутилась на подушке, последнее, что он изрек, была слезливая просьба, обращенная к Эндрью:

- Обещайте мне одно, Мэнсон: ради Христа, не женитесь на знатной даме!

На другое утро он напился еще сильнее прежнего. Эндрью махнул на него рукой. Он отчасти подозревал, что юный Сиджер тайком доставляет Денни виски, несмотря на то, что на его вопрос Том, побледнев, стал клятвенно уверять, что он ничего подобного не делает.

Всю неделю Эндрью вдобавок к своим визитам обходил и пациентов Денни. В воскресенье после завтрака он пошел на Чэпел-стрит. Филипп был уже на ногах, аккуратно одет, выбрит, словом - имел безупречный внешний вид, но осунулся, и руки у него тряслись. Тон его был холоден и трезв.

- Я догадываюсь, что вы делали за меня всю работу, Мэнсон.

Дружеская интимность последних, дней исчезла бесследно. Ее сменили сдержанность, ледяная чопорность.

- Это пустяки, - неловко возразил Эндрью.

- Напротив, это вам, вероятно, причинило много затруднений.

Тон Денни был так неприятен, что Эндрью побагровел. Ни слова благодарности, ничего, кроме этого упрямо-холодного и дерзкого высокомерия!

- Если уж хотите знать правду, мне было черт знает как трудно эту неделю! - буркнул он.

- Будьте уверены, что я постараюсь как-нибудь вознаградить вас.

- За кого вы меня принимаете?! - вскипел Эндрью. - За какого-нибудь кучера, который ждет от вас подачки? Если бы не я, миссис Сиджер телеграфировала бы доктору Николсу и вас бы вышвырнули вон. Вы заносчивый, недопеченный сноб, вот вы кто! И следовало бы хорошенько набить вам морду.